Astana Cycling Team

Комментатор телеканала «Евроспорт» Сергей Курдюков рассказал о своей манере ведения репортажа, а также о ситуации на российском спортивном телевидении

Многодневные велогонки пролетают незаметно, если смотреть их с комментатором «Евроспорт» Сергеем Курдюковым. Дождавшись окончания «Джиро д‘Италия», «Московские новости» узнали, насколько важно театральное и спортивное образование и как правильно использовать твиттер, сидя перед телевизором во время трансляции велоспорта.
— Вы комментируете исключительно индивидуальные виды спорта. Почему не командные?

— Ха-ха! Велоспорт, за исключением гонок с раздельным стартом, — самый командный вид спорта, где один в поле не воин (а уж в горах— тем более)! Другое дело, что комментатор в силу плохого знания специфики может плохо видеть тактические и стратегические построения — и его аудитория этого тем более не поймет. А гонки с общим стартом в зимних видах, а эстафеты? Правильнее будет сказать, что я не комментирую игровые виды — это правда. Так сложилось. Я люблю всякого рода гонки, люблю, когда каждая личность проступает рельефно. Ну и работы теперь выше крыши, куда еще добавлять?

— «Евроспорт» — довольно специфический канал, на нем показывают то, что не увидишь на других. Как и на любом другом, на нем наверняка составляются телерейтинги. Какое место среди летних видов занимает велоспорт?

— Ну, во-первых, это в России не увидишь на других, потому что количество видов спорта на эфирных каналах вообще крайне ограничено (за вычетом чемпионатов мира и Олимпиад). Тот же велосипед в сопоставимых объемах показывают во многих европейских странах даже неспортивные каналы. Что касается рейтинга, у нас все-таки 22 языковые версии, от страны к стране цифры разнятся. Но почти везде велоспорт в топовой тройке.

— Тяжело ли комментировать вид спорта, который считается одним из самых «грязных» в плане допинга? Восхищаться людьми, их победами, а потом узнавать, что победы эти были добыты нечестным путем?

— Ключевое слово «считается». В видах спорта на выносливость на элитном уровне ситуация более-менее одинаковая, просто велоспорт, из-за внутренних и внешних распрей, постоянно вывешивает на публику грязное белье (и СМИ этому радостно помогают), в то время как другие умеют каким-то образом держать джинна в пределах бутылки. А проблема настолько масштабная и давняя, что я никогда не свободен от сомнений. Хотя вот нечестным путем — по отношению к кому? К тем, кто проиграл, потому что выстроил свою фармподготовку менее профессионально? Допинг — крайне нездоровое явление, это мое твердое убеждение. Только вот его использование — плоть от плоти доминирующей в современном обществе идеи: добиться успеха любой ценой. То, что происходит в спорте — производное от того, что творится в жизни в целом.

— В велоспорте вообще можно выиграть честно? Почти все победители главных гонок последних лет оказывались участниками допинговых скандалов?

— Я верю, что можно. Правда, когда победа добывается только кровью и потом (а в "допинговой победе" эти составляющие, кстати, тоже присутствуют), промоутеры и только что бросавшаяся красивыми лозунгами публика начинают ныть: ну вот, незрелищно, скучно! Вы уж определитесь, господа, к чему мы стремимся.

— Но все равно, столько скандалов… Реальна ли угроза исключения велоспорта из программы Олимпиад?

— Я думаю, нереальна. Максимум того, что могло бы быть — возвращение к старой схеме: Игры — только для любителей. Да и то сейчас все так перемешалось. Нынешний спорт — насквозь коммерческий, олимпийский в том числе. Сначала — экономика и политика, потом — все остальное. Большей возвышенности, конечно, хочется, еще как!

— Вы сами серьезно занимались спортом? Почему завершили карьеру?

— Норматив мастера спорта — достаточно серьезный рубеж, но что это такое с точки зрения члена сборной страны или элитного профессионала? Так что «серьезно»/«несерьезно» — тут все относительно. Прежде чем добраться до своего максимума в велоспорте, собрал коллекцию спортивных разрядов: по плаванию, лыжам, бегу, гребле на байдарке. Карьеру (такое громкое слово) — да, пожалуй, завершил, когда в юниорском возрасте стремился к олимпийским вершинам без учета (своего и тренерского) динамики развития организма. Подсадил здоровье, порядком, был вынужденный перерыв, во время которого достаточно успешно пошло развитие в других областях. Здоровье вернул все тем же спортом, так что он штука универсальная, им нужно пользоваться с умом. Но если говорить не о карьере с заоблачными амбициями, а о жизни в спорте — она продолжается, тренировкам и соревнованиям в ней всегда находится место.

— Вы пробовали силы в качестве пишущего журналиста, но затем на какое-то время отстранились. Почему?

— «Пробовал силы» — это о тех временах, когда у меня была первая пара десятков публикаций, как раз во время физического срыва в юности. На сегодня только в бумажной прессе опубликовано много сотен материалов. Я ушел от работы в ежедневной газете, которой занимался несколько лет — это правда. По ряду причин, одна из главных — трудно сидеть на двух стульях во время крупных гонок, подготовка к комментарию и работа в эфире требуют стопроцентной отдачи. Работа в журналах продолжается, там иной ритм. По два материала о мотогонках каждый месяц. И последние пять лет постоянно работаю в тематике горных лыж, гор вообще, путешествий, публикую много материалов со своими фотографиями. Для человека, по-моему, естественно расширять горизонты своей деятельности. А странствия и творческое познание нашей удивительной планеты — то, о чем мечтал с детства.

— До того как стать комментатором, вы работали в театре. Можно подробнее? В каких спектаклях играли, какая роль была самой любимой?

— Это был период театрального бума, у нас был небольшой зал, на 200 мест, но мы много ездили со спектаклями. С нами работали настоящие мастера, из театров Маяковского и Советской армии, тренинги вели высококлассные педагоги — из ГИТИСа, например. Режиссерский выбор репертуара происходил в свободном полете, постановщики могли браться за все, что их интересовало, все равно заполняемость залов была гарантирована. От Эрдмана до Вуди Аллена. Я всегда особенно любил работать в детских спектаклях — удивительная, благодарная аудитория, она позволяет тебе полностью перенестись в другой мир, забыть о сценических условностях. Ведь когда дети играют в игру, они каждый раз проживают новую жизнь. Переиграл все — от принцев до разбойников.

— Вы также работали и на радио, причем в радиоспектаклях, занимались озвучкой. Что вам это дало в профессиональном плане, как спортивному комментатору?

— Да, там было много разной деятельности в течение нескольких лет — сквозное ведение эфира, озвучание, актерская работа, чтение художественных произведений, даже постановкой немного занимался. Вместе с театром это дало мне... даже трудно сказать, какую часть того, на чем базируется сегодняшняя работа в эфире. Боюсь недооценить. Уж точно больше половины. Сценическая речь, умение общаться с аудиторией, видеть объект, строить внутреннюю драматургию, ставить задачу и много-много чего другого. Багаж бесценный.

— Вы одним из первых, если не первым, стали использовать в репортажах прямое общение со зрителями через твиттер. Что натолкнуло на эту идею?

— Как раз желание полностью виртуальную аудиторию сделать более осязаемой. Обмениваться энергией с реальными людьми. Получать обратную связь, лучше понимать, что нужно людям, что их больше «цепляет». Привлекать их к совместной работе над репортажем — кто-то факт интересный сообщил, кто-то заметил то, что ты пропустил. Началось это больше десяти лет назад, еще с форума «Евроспорта». Но твиттер гораздо удобнее для прямого эфира, по интерфейсу хотя бы. И еще очень важно, что в нем легко контролировать неадекватных субьектов, которые, будучи в меньшинстве, способны любой форум превратить в помойку. Собственно, из-за этого мы конференции в свое время и закрыли. А так, в современных условиях телевидение должно обеспечивать интерактив, соучастие, иначе новые технологии отодвинут его на обочину.

— Как вы восстанавливаетесь после трехнедельных марафонов, когда приходится практически ежедневно комментировать такие многодневки, как «Джиро», «Тур де Франс», «Вуэльту»? Что делаете с голосом, чтобы не сел?

— Ну, я же велогонщик! Да нет, вы не о том подумали. Навыки тратить силы и восстанавливать их — из спорта. Надо обязательно находить хотя бы полтора–два часа в день, чтобы подвигаться, отключить закипающие мозги, вдохнуть свежий воздух. Я очень привязан к природе, и outdoor меня спасает. В машине — послушать ту музыку, которая помогает восстановиться. В эфире — постоянно смачивать горло, правильно выстраивать «подслушку» в наушниках, баланс интершума, объем звучания собственного голоса. Питаться и пить — иногда то же спортивное питание, что и на дистанции. Хотя... иногда голос все равно «вылетает», бывают ключевые моменты, когда себя уже не бережешь.

— Было время, вы работали пресс-атташе команды «Тинькофф. Кредитные системы». Сейчас нет желания вновь занять подобную должность в другой команде?

— Это неподъемно, тогда придется потеснить ту деятельность, которая является для меня основной — я этого не хочу. В «Тинькофф» я был лишь одним из тех, кто работал с прессой, почти на факультативной основе, это совсем другое.

— Вы комментируете виды спорта, в которых разбираетесь досконально. Будь то велоспорт или горные лыжи, которыми, насколько я знаю, занимаетесь очень серьезно. А приходилось ли комментировать что-то с листа, не будучи погруженным в вид спорта?

— Приходилось, каждому комментатору доводится иногда спасать эфиры. Но если на постоянной основе... Для меня важно именно погрузиться в тему, в противном случае я опущусь ниже своей планки, а это недопустимо. Прыжками на лыжах и мотоспортом я тоже не занимался, но они мне действительно интересны. «Евроспорт» — канал, который дает роскошную возможность вести только свои любимые виды. Кстати, горные лыжи я не комментирую, я о них пишу и занимаюсь ими — но и только.

— Должен ли вообще комментатор быть профессионалом в том виде спорта, который ведет? У нас же многие комментаторы спортсменами не являются — филологи, учителя, юристы, экономисты.

— Профессионал, строго говоря, это тот, для кого спорт — основная работа, за которую он получает деньги. В этом понимании слова профессионалом быть необязательно, а иной раз даже нежелательно — если данная деятельность вытеснила из жизни все интересы, сузила кругозор, не дала возможности достичь определенного образовательного уровня (уровня владения языком, в конце концов). Еще одна опасность: для многих экс-профи то, что происходит на спортивной арене, обыденно и не вызывает эмоционального отклика. Но быть квалифицированным спортсменом, а еще лучше продолжать спортивную активность в том или ином объеме или форме крайне желательно, я убежден. Ты на этой волне, ты видишь все изнутри. Много раз замечал, что самые удачные репортажи получаются после хорошей тренировки.

— На форумах болельщики порой обвиняют вас в излишней «заумности» и недостаточной эмоциональности. Согласны с такой точкой зрения?

— Можно я применю сетевой жаргонный термин «баян»? Во-первых, на форумах это присутствует в форме выкриков с интернет-галерки, даже по формулировкам понятно, что это за срез аудитории. Во-вторых, через твиттер и на Facebook идет поток фидбека прямо противоположного. В сети полно кусков моих репортажей, как раз сфокусированных на эмоциональных всплесках. Режиссеры всегда закручивают фейдеры на пультах почти до минимума — чтобы не было перегрузки каналов. Так что, в общем, смешно. О «заумности» вообще молчу: я в эфире веду диалог с умными людьми, если кто-то себя не относит к этой категории — очень печально, но это его проблема. Далее. Что такое эмоциональность? Акустический напор? Ярмарочный зазывала — он эмоционален? Да он пуст, как консервная банка! Театральной психологией давно изучено — аудиторию в течение долгого времени можно держать только разнообразием эмоций, вариациями темпоритма. Если от начала до конца все идет на одной истерической ноте, это разрушает восприятие материала. Ну и, чтобы поставить жирную точку, процитирую великого деятеля искусства вековой давности, чье наследие куда более безусловно, чем тот продукт, который создаем мы с коллегами: «Я не червонец, чтобы всем нравиться». К счастью, большая часть аудитории довольна тем, что я ей несу.

— Как вы считаете, почему у нас совершенно не раскручены звезды велоспорта, фристайла, лыж, легкой атлетики, плавания, да даже биатлона? Ведь Исинбаева, Зайцева и Чепалова — исключения из правил.

— По той же причине, по которой у нас долгие годы тот, кто стремится сколотить капитал, бросался либо что-нибудь перепродавать, либо «крутить деньги», либо в лучшем случае добыть что-то из-под земли, но никак не заниматься, например, наукоемкой отраслью, ориентированной на долгосрочную перспективу. Качать деньги здесь и сейчас, из тех видов, которые занимают 95 процентов площади спортивных изданий — такова установка. А чтобы персоналии из других дисциплин обрели всенародную популярность — над этим надо работать, этого надо хотеть.

— «Джиро», «Вуэльта», «Тур де Франс» — они настолько продолжительны, что не укладываются в современный ТВ-формат. Возможно ли их изменение в угоду телевизионной сетке?

— Шоссе, особенно многодневные гонки, — это даже не сериал, это эпопея, такой жанр. Публика воспитана на этом, и малые формы ее как раз, наоборот, не устраивают — она всегда ждет горные этапы, пятичасовые трансляции от старта до финиша. Особенно когда хорошая погода, это исключительно телегенично — большое путешествие, большое приключение. Но, конечно, многое зависит от комментатора — надо увлечь, надо многое знать и многое видеть, помогая видеть другим. Наша публика изначально была неподготовлена к такому формату, но за эти годы аудитория сформировалась и продолжает расти. А что касается модификации этапов, да, она происходит, но эволюционным путем.

— Имеют ли преимущество трековые велогонки над шоссейными как телевизионное зрелище?

— Возможно, вас это удивит, но рейтинги трековых трансляций ощутимо ниже — такова устоявшаяся объективная реальность. Из-за этого в том числе трек теряет спонсорскую поддержку. Сами понимаете, мягко говоря, меня это не радует.

— Чего не хватает спортивному телевидению, чтобы быть более популярным в России?

— Да не в телевидении дело. Тут мы возвращаемся к тому, с чего начинали — спорт как непременная часть повседневности должен овладеть массовым сознанием и, как следствие (простите за смешной оборот) телами этих самых масс. Спортивная культура гарантирует вдохновенный интерес к спортивному зрелищу, так же как эстетическое воспитание в детстве помогает всю жизнь воспринимать настоящее искусство. Спорт, кстати, великое явление и с точки зрения эстетики.

— Россия — спортивная, на ваш взгляд, страна?

— Она старается стать таковой. Когда спорт станет неотъемлемой частью образа жизни большинства, можно будет с радостью сказать, что цель достигнута.

— Какой вид спорта у нас можно считать национальным?

— Лапта, городки... Шучу. Просто есть такой термин «национальные виды спорта» — те, которые исторически развивались на определенной территории, вроде испанской пелоты. Футбол — он и в Антарктиде на полярных станциях футбол. Хоккей, биатлон. Лыжные гонки — не потому, что у них огромные телерейтинги, а потому, что миллионы людей становятся каждую зиму на лыжи.

— Есть ли в мире спорта люди, которыми вы искренне восхищаетесь?

— Их настолько много, что список можно издать отдельной брошюрой.

— Какое спортивное событие в последние годы стало важнейшим для России?

— Буду неоригинален. Не «стало», а «станет». Олимпиада. Статус Игр в мире спорта в целом исключителен.