Astana Cycling Team

Источник

Кризис и неверный поступок

– Что ожидаете от следующего сезона?

– Ожидания самые хорошие. Мы будем делать ставку на “Джиро д’Италия” и “Тур де Франс” и надеемся на то, что наш гонщик Алексей Луценко успешно выступит на Олимпиаде в Рио. Я уже был в Бразилии, смотрел трассу: она гораздо сложнее, тяжелее, чем та, на которой я ехал в Лондоне, и поэтому понимаю: Леше будет очень непросто.

– Что бы вы выбрали, будь у вас такая возможность: победы на трех Гранд-турах “Астаны” в следующем году или олимпийскую бронзу Луценко?

– Наверное, я поступлю неверно как менеджер, но скажу: выбираю медаль на Олимпиаде от нашего гонщика. Потому что я дважды был на олимпийском пьедестале и скажу: таких эмоций спортсмен не ощущает больше нигде. И даже в момент, когда я стал вторым в Сиднее, у меня было столько радости, счастья, что не передать словами. И хочется, чтобы наш гонщик в Рио ощутил то же самое.

– Насколько ударил экономический кризис по “Астане”?

– Ощутили его еще в прошлом сезоне, когда оптимизировали бюджет на 20 процентов.

– Каким образом?

– Мы пошли путем совмещения должностей, перераспределения обязанностей. Скажем, если ты спортивный директор, то не должен просто приезжать и смотреть за гонкой, но и решать другие вопросы. Джузеппе Мартинелли у нас стал отвечать в том числе и за логистику, решение каких-то дополнительных вопросов взял на себя я. В общем, мы ужимались как могли. И ужались. Но надо понимать, что 75 процентов нашего бюджета – фонд заработной платы. И сократить его мы никак не можем.

– Какой будет бюджет у вело“Астаны” в 2016 году?

– Мне бы хотелось, чтобы он был, как прошлогодний: 18 миллионов евро. Я понимаю, что сейчас это совсем другие деньги, если считать в тенге. Но наш проект я воспринимаю как бриллиант профессионального спорта в стране. И считаю, что для имиджа, узнаваемости Казахстана и Астаны велокоманда делает очень много.

Деньги арабов и допинг

– Перед прошлым сезоном “Астана” провела презентацию клуба в ОАЭ. Президент Казахстанской федерации велоспорта Дархан Калетаев объяснил странный выбор этой страны для презентации тем, что ведутся переговоры клуба с арабской компанией. Но спонсора у вас так и не появилось…

– Это так. Но у арабов очень сложно получить деньги. Это дело не одного дня, и даже месяца. Я регулярно напоминаю о нашем проекте, отправляя различные новости, клубные достижения. И, как мне кажется, со временем благодаря имиджу нашего клуба мы этот вопрос решим. Тем более что и в следующем сезоне “Астана” проведет три гонки в арабских странах.

– Какие деньги клуб зарабатывает самостоятельно, если не считать титульного спонсорства?

– Пока это касается технического спонсорства. Нам предоставляют форму, велосипеды. Сумма получается немаленькая. Но благодаря тому, что на это мы не тратим свои деньги, это тоже экономия средств.

– Вы заговорили об имидже клуба. А я сразу вспомнил два допинговых скандала и то, с каким трудом “Астана” получила лицензию на участие в Мировом туре. Как ваша команда борется с допингом сейчас?

– Думаю, все заметили, что в прошлом году у нашего клуба не было ни одного допингового скандала. И это стало возможным благодаря той большой работе, что была проделана нами, Федерацией велоспорта. Я помню, как нам непросто было в прошлом году после положительных допинг-проб братьев Иглинских и сколько времени, сил мы потратили, чтобы доказать: это был частный случай, сбой, который возможен у кого угодно, а не система. Был случай, когда на заседании комиссии нам говорили, что Казахстан и Россия находятся под особым контролем, потому что у нас нередки случаи употребления допинга и прочее. А спустя какое-то время на допинге был пойман французский велопрофи. И я спросил у членов комиссии: “Этот человек не из Казахстана и России. И что это меняет?”.

– Помню, что в прошлом году Национальный антидопинговый центр обращался с вопросами сотрудничества к руководству Федерации велоспорта. Но получил решительный отказ. А после двух положительных допинг-проб велосипедисты сразу прибежали к ним…

– Мне кажется, что в какой-то момент вопрос с допингом был не то чтобы пущен на самотек, просто стало казаться, чтобы это не может произойти у нас. Случившееся заставило измениться. Сейчас мы вычислили людей, которые пытались внушить молодым гонщикам из регионов мысль, что профессиональный спорт без допинга невозможен. Они пытались продавать гонщикам разные вещества, но сейчас мы им делать этого не даем.

“Появление Иглинского в команде на данный момент невозможно”

– Ваши отношения с Максимом Иглинским после того допингового скандала изменились?

– Мы с Максом дружили семьями. И хотя отношения у нас сохранились, они стали более прохладными. Он многое понял после случившегося, много извинялся. Но что сделано, то сделано.

– Если он после отбытия двухлетней дисквалификации захочет выступать за “Астану”, то…

– Чтобы вернуться, ему сначала необходимо выплатить штраф Международному союзу велосипедистов, уведомить о возобновлении карьеры антидопинговые структуры. Но даже если он это сделает, то его появление в “Астане” на данный момент невозможно.

– Много седых волос у вас прибавилось после обнаружения эритропоэтина у братьев Иглинских?

– Я блондин. Поэтому не видно, появились седые волосы или нет. Но нервов в прошлом году было затрачено много.

Нибали и гарнир

– В этом году хозяин команды “Тинькофф-Саксо” Олег Тиньков сделал немало заявлений о вело”Астане”. В частности, что ваш клуб пытается победить любой ценой.

– Насчет побед любой ценой – это не так. Здесь Олег не прав. Он действительно говорит о нас много, часто. И, как мне кажется, это часть его имиджа – делать громкие заявления. Может, он таким образом привлекает клиентов в свой банк, а спонсоров в свой клуб? Я спокойно отношусь к его тактике, но подобные ходы не использую.

– После успеха Альберто Контадора на “Джиро” Олег Тиньков на радостях перекрасил волосы в розовый цвет. На что способен Александр Винокуров в случае неожиданной победы?

– Неожиданных побед не бывает – это я вам как бывший спортсмен говорю. За любым успехом стоит огромный, колоссальный труд. Но если говорить о праздновании, то я не буду отличаться чем-то экстраординарным, экстравагантным. Волосы ни сбривать, ни красить не стану! И говорить что-то громкое тоже. Я пообещал Ару перед “Вуэльтой”, что в случае его победы поднимусь на Монблан пешком, и обязательно сделаю это.

– Одна из претензий, которые предъявляют руководству “Астаны”, что проект этот казахстанский только по названию. Из 30 человек, которые были в заявке клуба в прошлом сезоне, только 9 являлись гражданами нашей страны. Еще 9 были итальянцы.

– “Астана” – профессиональный клуб. Поэтому это нормальная практика – есть наши гонщики, есть и иностранцы. Поймите, я не могу брать в команду людей только потому, что у них имеется казахстанский паспорт! Есть большой риск, что человек может если не “сломаться”, то потеряться на таком уровне. К тому же пойдут разговоры, что все наши “пашут” на одного Нибали. А это не так. Поэтому мы создали команду Vino4ever, за которую выступают наши молодые ребята. И они, кстати, внесли большой вклад в завоевание очков, благодаря которым мы получили олимпийские лицензии.

Сейчас мы исходим из сложившихся реалий. Итальянская школа велоспорта считается одной из лучших в мире, и для достижения результата нам надо задействовать именно итальянцев. Большая ошибка, когда люди считают, что есть Нибали, а есть все остальные – гарнир, так сказать. Это не так. Все гонщики в команде тренируются и работают, чтобы выполнить поставленные задачи. И как только у нас появляется возможность привлечь в команду наших ребят, мы это делаем.

И еще, я всегда говорю: если бы не “Астана”, я бы никогда не стал олимпийским чемпионом. В другой команде мне бы просто не дали вырасти, дойти до такого уровня. Только в “Астане” у меня была такая возможность. Теперь у наших ребят есть условия, чтобы прогрессировать, улучшать свои результаты. И когда Леша Луценко выиграл “Тур Алматы” в этом году, я был счастлив. Честно.

“Гонки я никогда не покупал!”

– В декабре 2012 года швейцарский журнал L’Illustre опубликовал сенсационный материал “Цена победы”, в котором обвинил вас в том, что за победу в 2010-м на гонке “Льеж – Бастонь – Льеж” вы заплатили россиянину Колобневу 150 тысяч евро. И до сих пор эта история не окончена.

– В свое время я все сказал по этому поводу. Но повторю: гонки я никогда не покупал. Если бы у обвинителей были какие-то факты, их бы уже предъявили, верно? Но третий год моя победа пятилетней давности не дает кому-то покоя. И выглядит это так: появляются какие-то заявления о новых подробностях и прочее. Но никакими доказательствами обвинители не располагают. Может, дело лишь в том, что таким образом следователь, ведущий дело, рекламирует себя. Мой адвокат говорит, что в скором времени никаких обвинений в отношении меня не будет. И в следующем году эта история уйдет в архив.

– Три года назад вы сообщили, что будете подавать на L’Illustre в суд, но так этого и не сделали. Почему?

– Я действительно хотел так поступить. Но ситуация получилась запутанная. Чтобы иметь основания подать в суд, журнал должен был назвать свой источник, откуда они взяли такую информацию. Но L’Illustre этого не сделал. К тому же я не раз советовался с адвокатом по этой ситуации, и он посоветовал, что раз источник информации не разглашается, то нет смысла идти в суд. Зачем тратить большие деньги? Я ведь знаю, что всё и всем давно доказал.

“Среди чиновников и бизнесменов можно устроить хорошую гонку”

– В октябре прошел “Тур Алматы”, который запомнился тем, что многих студентов на просмотр велогонки загоняли в принудительном порядке. Вы об этом знаете?

– Да. Я читал.

– И как вы относитесь к подобной практике? Одобряете?

– Не одобряю. И надо понимать, что такая практика есть не в одном велоспорте. И хочется верить, что из тех студентов, кто пришел на гонку, в следующем году многие пойдут самостоятельно, по своему желанию. Потому что велоспорт – динамичный, очень зрелищный вид, интересный для зрителей. Но у нас, к сожалению, нет традиций посещения гонок. Во Франции во время “Тур де Франс” на просмотр этапов приходят целыми семьями. И это неудивительно: гонке больше ста лет, огромные традиции. У нас их надо внедрять. И мы стараемся сами при первой возможности встречаться с болельщиками, участвовать в велопробегах.

Я уверен, что те, кто вставал в семь утра, чтобы в восемь стартовать на пробеге, делали это добровольно. Вообще, мне очень нравится, какое место занимает велоспорт в Казахстане. Сейчас у многих высоких чиновников есть мода дарить на праздники друг другу велосипеды.

– Так вам надо гонку среди чиновников и бизнесменов устроить. Как думаете, кто победит?

– Если честно, я не знаю, кто из наших чиновников и бизнесменов лучший велосипедист. Знаю, что много тренируется Нурлан Смагулов, что хорошо катаются Булат Утемуратов и Раимбек Баталов. И если устроить гонку между ними и другими любителями из числа знаменитостей, то конкуренция окажется высокой.

“Я свое отболел”

– Вам велоспорт в последнее время снится?

– Нет. Честно, не снится. Наверное, свое я “отболел”. Может, если бы в 2011 году после травмы бедра завершил карьеру, то тогда бы были переживания, мысли: я ведь мог что-то выиграть, но…”. А так я ушел на пике, выиграв Олимпийские игры. Сейчас у меня немного другая жизнь – при спорте, в качестве менеджера. Супруга Светлана даже шутит, мол, надеялась, что когда я уйду из спорта, то больше времени буду проводить дома. А оказалось все иначе: иногда работа отнимает даже больше времени, чем во время карьеры.

– И вас не тянет пойти прокатиться?

– Я регулярно тренируюсь, держу себя в форме. И частенько катаюсь с гонщиками. Но когда вижу, как ребята едут в дождь, снег или под палящим солнцем, как они поднимаются после падений, ловлю себя на мысли, что из машины гонки смотреть лучше. Но я это понимаю потому, что через все это прошел сам.