Astana Cycling Team

Скажу сразу - столько итальянских ругательств, как за время поездки в одной машине с Мартинелли в ходе Ломбардии-2013, я не слышал за шесть лет работы в структурах Аджипа. И это вовсе не стиль Мартино, вовсе наоборот, просто события в ходе гонки настолько глубоко задели его и вывели из равновесия, при том, что ничто накануне гонки не предвещало такого развития событий. Ведь, хотя высокий нерв перед стартом чувствовался изначально, но это был именно нерв предстоящей борьбы, битвы.

Трудно оперировать ощущениями, но такого нерва не чувствовалось в ведущих гонщиках Кэнондейла - Бассо и Сагане, скажем, или в Альберто Контадоре, остановившихся накануне Ломбардии в одном отеле с Астаной, как не было этого нерва вовсе и в гонщиках Астаны накануне гонки Милан-Турин, о чем я уже писал раньше.

А вот перед стартом Ломбардии-2013 атмосфера в команде отличалась разительно - она была именно звенящей, всю заслугу я относил на счет появления в составе капитана Астаны Нибали.

Не я один ждал, что Нибали станет одним из главных действующих лиц в гонке. Многочисленная армия журналистов осадила отель команды еще перед выездом на старт рано утром в Бергамо.

Приятно было наблюдать и ажиотаж вокруг автобуса команды в стартовом городке.

Кроме того, толпа болельщиков ожидавших появления Нибали, была усилена и личными фанатами двух грегари - Ванотти и Тиралонго, проживающих в этом регионе Италии.

Терпеливо получив свою долю восторгов и раздав автографы всем страждущим, Нибали будто перещелкнул в какой-то момент внутренним переключателем, поставив его в положение - Гонка! С этого момента он будто включил вокруг себя силовое поле, не позволявшее уже никому запросто подойти с объятиями для дежурного снимка со звездой, а тех кто осмеливался - весьма жестко осаживал и восстанавливал дистанцию.

Раз за разом Винченцо возвращался к механикам, с просьбой отрегулировать очередной кажущийся непорядок, или к Мартинелли, чтобы еще раз услышать очередной совет.

Старт был дан и гонка пошла своим чередом и ничто поначалу не вызывало тревоги в техничке Астаны. Наша машина имела третий номер в караване, и мы неплохо видели развитие событий в основной группе. Поначалу это были привычные разборки при формировании первого дежурного отрыва, затем начались трудовые будни - питье, еда, биопаузы, вновь бачки.

Правда, вскоре небеса пролились дождем, усложнив обстановку на дороге, но прогноз погоды был хорошо известен заранее и многие поговаривали, что дождь лишь на руку Астане. Первый неприятный звоночек раздался в ходе первого серьезного подъема на гонке в Valico di Valcava, пелотон сильно растянулся на крутом градиенте, голова пелотона скрылась за поворотами серпантина, а затем среди довольно обильно выпадавших на подъеме гонщиков показалась голубая майка Астаны. Это был Аньоли и выпадать ему и так рано никак не вписывалось в изначальный сценарий гонки, разговор спортдиректора и Валерио был весьма жестким. Нам с механиком Роберто Астори оставалось лишь поглубже вжаться в свои кресла.

Говорят, что пейзажи в окрестностях озера Комо, где проходит ежегодно Ломбардия, необычайно красоты, но в этот день с вершин холмов мы видели лишь непробиваемые завесы туч, из которых то и дело принимался идти дождь

А в голове гонки в это время все шло неплохо и Франческо Гавацци планово присоединился к отрыву, давая лишние козыри в тактической игре. Быть может именно локальный успех Гавацци привел к дальнейшей катастрофе. Нибали вместе с грегари оттянулись слишком глубоко в основной группе, а тем временем скорости резко возросли. Завал случился, когда технички почти уже догнали основную группу, готовившуюся к началу подъема в Муро ди Сормано. Караван остановился и еще не видя, кто попал в завал, Мартинелли скомандовал Роберто бежать в ту сторону, прихватив запасные колеса. Еще через мгновения мы разом застонали - с земли поднимались Тиралонго и Нибали! Астори развернулся и припустил обратно к машине, бросил колеса, снял запасной байк Винченцо и еще быстрее побежал обратно. В какой-то момент казалось, что Нибали был готов продолжить гонку, но затем он вдруг махнул рукой, показав, что сходит. Мартинелли выругнулся, швырнул микрофон рации и сказал мне, что гонка кончилась. Следующие полчаса его речь представляла энциклопедию итальянской нецензурной лексики. Я думаю, что больше всего его задело то, что, на его взгляд, Винченцо было по силам продолжить гонку и он смалодушничал. Было ли это справедливо? Не знаю, думаю, что со всего маху приложиться больным бедром об камни, которыми вымощены улочки деревушки, было очень больно и с такой болью Нибали имел право подумать в первую очередь о своем здоровье. Это потом уже доктор Андреаццоли успокоил всех из больницы, что ничего серьезного не случилось. А в момент, когда медики мимо нас на плечах почти пронесли в скорую Тиралонго и проводили хромавшего Нибали, лично мне сход не казался лишь минутной слабостью. Мартинелли и сам был гонщиком, плюс за его плечами десятилетия карьеры спортдиректора, он мог оценивать ситуацию по-другому, но никак не я.

Мы продолжили гонку в караване, но мне казалось, что Мартинелли делает это без всяких дальнейших целей. На подъеме в Стену Сормано оставшиеся без капитана грегари команды как-то заметно сникли и мы молча проехали Понци, Ару, и лишь догнав Ванотти, Мартинелли счел нужным высказать свое неудовольствие действиями гонщиков накануне завала. Главный упрек к Алессандро был в том, что при совместном их опыте с Тиралонго, они должны были понимать, что их место было в голове группы. Алессандро пытался объясняться, но было видно, что спорить с прописными истинами при случившемся было трудно.

Тем временем технички направили не по трассе гонки, а в объезд наиболее крутого и узкого участка, так что караван в итоге обогнал гонщиков и вскоре был остановлен почти у самой вершины Сормано. Выйдя из машины, мы молча ждали прохождения гонщиков. Как мы знали из радиокорсы, отрыв с Гавацци был уже съеден на середине подъема.

Первым из гонщиков показался Кинтана, в этот момент было ясно, что перед нами великий индейский вождь, настолько величественно и невозмутимо он пронесся сквозь бушующую толпу болельщиков. Затем показалась группа во главе Вальверде, Карузо и Сантаромитой.

В группе было около 15 гонщиков и одним из последних в ней держался Энрико Гаспаротто. Мартинелли несколько недоверчиво следил за тем, как проходит мимо нас Гаспа, и видно увиденное дало ему надежду, что не все еще потеряно.

Следом с небольшим отрывом был Гавацци и Мартинелли прокричал ему, чтобы тот на спуске постарался добрать шедших впереди.

Но невезения этого дня на этом для Астаны не закончились. На крутом даунхилле с Сормано спешивший Гавацци не смог справиться с одним из виражей, довольно сильно приложился и не смог продолжить гонку. В поле остался один воин и все внимание было теперь приковано только к нему. На пункте питания озадаченные массажисты, не имевшие полной информации о ходе гонки, остались с никому теперь не нужными мюзеттами, вопросительно заглядывая в окна технички. У Мартинелли не было видно никаких слов для них и только мы с Астори успели крикнуть, чтобы они уже никого не ждали и двигались на финиш.

Тем временем Гаспа на спуске сумел добрать первых и в какой-то момент пятеро гонщиков, включая его и Кинтану с Вальверде довольно прилично оторвались от преследователей на даунхилле. Затем последовала атака Феклера, на экране периодически пробивавшейся в машине телетрансляции гонки Мартинелли показалось, что Энрико попытался преследовать Томаса. С криком и матом Мартино кричал в радио, чтобы Гаспа оставался в группе, когда после срыва трансляции картинка восстановилась, то удовлетворенный Мартинелли увидел, что Энрико демонстративно выпрямился в седле и, сняв намокшие рукава, выбросил их на обочину. "Транквилло, Гаспа, транквилло, стай ли (спокойно, Гаспа, спокойно, держись тут)" - это заклинание Мартино мы будем слышать теперь почти до самого финиша.

Атака Феклера Мартино не волновала совершенно, и когда в отсутствие телетрансляции я показывал ему отрывы в твиттере, то с удивлением отмечал, что даже три минуты отрыва ему не показались хоть сколько-нибудь важными. Головная группа постепенно воссоединилась, так что ее стало даже можно называть вновь пелотоном. Мелкие невезения не отставали от нас и Астори дважды пришлось менять велосипед Гаспаротто, к счастью, не в самые критичные моменты гонки. Во второй раз после замены Гаспа, разогнавшийся и начавший догонять группу, вдруг затормозил и вновь стал подозвал техничку. Тревога улеглась, когда оказалось, что ему всего лишь были нужны другие очки.

Ближе к вершине подъема к легендарной Мадонне Гизалло послышался колокольный звон, но церковь, которую я так хотел увидеть перед стартом, пролетела за окном за мгновения, так что я даже не сумел щелкнуть спуском камеры. Изначально я должен был сойти из машины на этом подъеме и дальше добираться на финиш с массажистом Микеле Паллини, но в это время лил настоящий ливень и без зонта с камерой на финише делать мне было нечего, а все события в гонке развивались практически у нас на глазах и я остался с Мартино.

Апофеозом гонки стал последний холм перед финишем. Заклинания стай ли - стай ли звучали все громче и громче, в момент атаки Родригеса Мартино поначалу успокаивал Гаспу, а в самый тяжелый момент, когда показалось, что Энрико дрогнул и вот-вот встанет, Мартино заорал в микрофон - ДУРО!!! ДУРО!!! БРАВО ГАСПА! БРАВИССИМО! И ровно в тот момент, когда Гаспа перевалил через вершину и начал разгоняться на спуске, гонка для Мартинелли закончилась. Как будто он уже ничем не мог помочь гонщику, а потому дальнейшее его уже почти не интересовало. Телетрансляция в машине умерла окончательно, а Мартино за два километра до финиша и вовсе свернул на обочину и вышел под дождь. Пока я судорожно теребил свой телефон, пытаясь понять, что происходит на финише, Мартино, как ни в чем не бывало болтал с коллегами из Канондейла, остановившимися рядом с нами и скомандовал Астори отдать все фляжки, какие оставались в машине набежавшим мальчишкам, ошалевшим от такой щедрости. Когда наконец я увидел, что Энрико финишировал 5-м и сообщил об этом Мартинелли, тот не выказал никаких эмоций. Что это было? Быть может, главное для Мартино было то, что Энрико не сдался, а уцепился зубами на том холме, а дальнейшее распределение место в топ-10 было уже неинтересно.

Но ведь даже чтобы пробиться в эту десятку, Гаспаротто было нужно втопить на спуске абсолютно на пределе. Как он сказал уже в автобусе, его крепко выручило то, что он знал эти холмы отлично, так как это одна из основных его тренировочных баз. Как выразился Энрико, чтобы догнать убежавших от него на подъеме, он выключил все предохранители на спуске и понятия не имел, сколько человек и кого он добрал и прошел, чтобы следить за этим - у него не было органов чувств.

Тем временем в автобусе начался нелицеприятный воспитательный процесс и все массажисты и техники дружно выбрались под дождь. Выходя, я успел только заметить, что Гаспа, с видом отличника-ботаника, непричастного к художествам остального класса, остался за спиной у бушевавшего Мартино и с полу-улыбкой запустил соц.сети и коммуникаторы, в этот день он был единственным, кто мог считать выполненной свою работу на все сто и даже чуть больше.

Арсен Габдуллин специально для astanafans.com