Astana Cycling Team

Московские новости

Велогонку «Париж – Рубэ», которая впервые состоялась в 1896 году, называют по-разному: «Северным адом», «Адской гребенкой», «Гонкой в аду»… Как правило, во всех названиях традиционно присутствует слово «ад», которое подчеркивает, насколько сложна французская классическая однодневка.

Главной отличительной чертой «Париж – Рубэ», протяженностью 256,5 км, являются 27 дорожных участков с секторами из брусчатки. Самым сложным из них является 16 этап - «Д’Аренбергский лес», где дорожные кирпичи уложены не горизонтально, а вертикально, да еще не плотно подогнаны друг к другу, а расположены на некотором расстоянии. Представьте, когда колесо проваливается с булыжника в ямку, а потом «выныривает» оттуда. И так на протяжении 2,4 км пути. Именно на этой «проселочной дороге», чаще всего, и случаются проколы колес. Если же ехать по обочине, то и в этом случае риск довольно велик, потому как маленький острые камни — тоже не подарок.
Именно в Д’Аренбергский лес съезжается больше всего зрителей. Спортивные директора команд и гонщики, как заученную, повторяют фразу, что если на этом, двухкилометровом отрезке, спортсмен не окажется в числе 15 лидеров, то шансов на призовое место практически нет, а то и вовсе можно не добраться до финиша. На этом узком участке петолон вытягивается, чтобы «просочитья» как через горлышко бутылки. Тем, кто окажется в хвосте, отыграть потерянные секунды нереально.

«”Париж – Рубэ” — очень тяжелая гонка, — рассказал «МН» спортивный директор «Катюши» Геннадий Михайлов. – После гонки руки трясутся так, что не можешь ложку держать. У кого-то распухают пальцы. Ломит все тело. Тяжелая эта гонка не только потому, что для езды по брусчатке требуется больше сил и физическая форма спортсмена должна быть оптимальной. К «Париж – Рубэ» важно подготовиться технически. В одиночку такие однодневки не выигрывают. Да и случайных победителей здесь, как правило, не бывает.

Специально для «Париж – Рубэ» нашим ребятам сделали велосипеды. Принципиальное отличие их в том, что корпус у них из алюминия, а не из карбона. Они мягче, шины на колесах чуть толще, каретка выше, чтобы за булыжники педали не цеплять. В гонке участвует 8 россиян, 24 велосипеда и колес для подстраховки порядка 70 штук. Это необходимая мера. На «Париж – Рубэ» — поломки не редкость. В прошлом году из велогонщиков «Катюши» до финиша однодневки не добрался никто».

В этот раз из восьми участников доехали шестеро. При том, что четверо из команды дебютировали в этом «аду». Александр Кучинский после злополучной «прогулки по лесу» угодил в завал и повредил плечо. Владимир Исайчев сошел с дистанции чуть позже.

С одним из дебютантов гонки на «адской брусчатке» Александром Порсевым после финиша побеседовал корреспондент «МН».

— Первые ощущения после 256 км гонки с 27 секторами по неровным камням?

— Снял туфли, и обнаружил, что все ноги в крови. Натер. Но ощущения после Париж — Рубэ незабываемые. Это невозможно пересказать. Гонка очень тяжелая. Особенно мне запомнился 16-й сектор в Аренбергском лесу. Вот эти два километра были самыми жуткими. Трясло так, что все мысли вышибло из головы. Мозг полностью отключился. И только в висках стучало: «Когда весь этот ужас, наконец, закончится?»

— Что предполагал ваш первоначальный план?

— Я должен был работать на лидера команды Луку Паолини. Спортивный директор ставил мне задачу — помогать ему. По возможности я это делал, хотя все равно считаю, что в некоторых моментах мог еще немного выложиться. Но тяжело. Особенно перед участками из брусчатки удержаться за лидерами очень сложно. Одному практически нереально. Необходимо взаимодействие команды.

— Чего не хватило вам, чтобы максимально выложиться?

— Функциональной подготовки. Ездить на «классиках», да еще на таких, по брусчатке, на 260 км меня не хватает. Проезжаю 180–190, соперники — раз, два поднажали, а у меня запаса не осталось. Но за два-три года постараюсь восполнить этот пробел. Гонка мне понравилась. Когда был маленьким, то всегда хотел на Париж — Рубэ проехать от начала до конца. Только вот не знаю, решусь ли во второй раз? Штука в том, что помимо выносливости, на этой гонке надо быть очень хорошим тактиком. Четко понимать, где, в какой момент сделать рывок, уметь занять правильную позицию. В течение шести часов, что длилась эта гонка, моя голова работала как компьютер. С небольшим перерывом на «лесную трясучку».

— Какую оценку поставили бы вы себе за дебют?

— Четыре с половиной, потому что я все делал, держался до последнего. Но после 190 км физически «подсел», да и позиция была не очень хорошая. Не смог поддерживать ту скорость, которую задали лидеры и те, кто пытался уйти в отрыв. Ведь на брусчатке в два раза больше энергии тратишь, чем на гладкой дороге. А есть такие острые камни, на которые не дай бог наткнуться. Хорошо, что велосипеды специально для этой гонки нам модернизировали. По сравнению с прошлым годом — высший класс.

— Что можете сказать о Томе Боонене, который за 53 км до финиша уехал от остальных?

— Просто он на голову выше всех физически. В этом сезоне Боонен стал первым в истории гонщиком, которому удалось выиграть четыре престижные классические однодневки. Честно говоря, я не знаю, как он удерживает такую форму. Просто, видно, очень серьезно настраивался на эти «классики», потому что они его конек. Боонен доказал, что на данный момент в этих гонках является самым сильным спортсменом. Хотя, с другой стороны, участвуй в Париж — Рубэ Фабиан Канчеллара, неизвестно, чем бы все закончилось. Швейцарец тоже запросто мог рвануть за 50 км до финиша.