Astana Cycling Team

Талгат Талбаев

www.megapolis.kz/ Леонид Юрьев

07.03.2011

Здание этого ведомства охраняется, как банк, а его сотрудники переправляют данные по факсу с помощью разнообразных шифров. Корреспондент «Мегаполиса» побывал в алматинской антидопинговой лаборатории, получившей в этом году аккредитацию Всемирного антидопингового агентства (WADA).

Несмотря на то, что алматинская антидопинговая лаборатория считается «территорией ограниченного доступа», внешне это никак не заметно. Нет ни традиционных охранников с дубинками, ни забора с железными кольями, ни отсвечивающих красным камер наблюдения.

– Тем не менее мы охраняемся так же, как и банк: с такой же степенью защиты, – рассказывает директор «Антидопинговой лаборатории спортсменов» Талгат Талбаев. – Комната, в которой хранятся реактивы, – наиболее ценная – находится под особым контролем. На окнах стоят двойные решетки, ночью здание сдается под сигнализацию. Однажды эти меры охраны пригодились: решетка на одном из окон была срезана, и злоумышленники открыли створку. Но тогда приехала полиция, «Кузет», и никто ничего не похитил. К счастью, та попытка была единственной.

– А что же в лаборатории можно похитить?

– Оборудование. – Талгат Талбаев «вооружается» калькулятором и называет цифру. – Одно оно стоит 8 миллионов долларов.

История казахстанской антидопинговой лаборатории началась в 2003 году. Талгат Талбаев, являющийся доктором биологических наук, работал в Институте питания и вдруг получил неожиданное предложение.

– Наш академик Шарманов порекомендовал меня на роль заведующего лабораторией. Я начал с того, что нашел в Интернете список директоров лабораторий других стран и начал им писать. И если из десяти писем на одно кто-нибудь ответил – было хорошо, – улыбается Талгат.

В 2003-м году в помещение лаборатории было завезено оборудование и набраны первые сотрудники, которые вскоре отправились на стажировку в Кельн, в научно-методологический центр аналитики допинговых веществ.

Спустя два года казахстанская сторона начала процесс получения аккредитации на соответствие международным стандартам (в 2006-м получила сертификат соответствия международному стандарту ISO/IEC 17025 из Берлина), а уже к маю 2008-го была готова для финального этапа аккредитации WADA.

– Единственное требование, которое оставалось выполнить, чтобы страна ратифицировала международную конвенцию ЮНЕСКО о борьбе с допингом в спорте, – продолжает Талгат Талбаев. – Это заняло почти два года, но теперь с 19 января 2011 года наша лаборатория считается аккредитованной Всемирным антидопинговым агентством. В мире таковых всего 35, на территории СНГ две – кроме нас, это московская, созданная перед Олимпийскими играми-1980.

– Что дает наличие в стране собственной антидопинговой лаборатории?

– Так как мы ратифицировали конвенцию, то теперь обязаны обеспечивать в своей стране проверки на допинг. И наличие лаборатории позволит контролировать спортсменов разных уровней в разных видах, а также предотвращать возможное применение допинга молодыми атлетами, которые могут употреблять его, не зная о вреде, нанося непоправимый ущерб здоровью. Также наличие антидопинговой лаборатории является одним из факторов при рассмотрении кандидатуры страны на проведение крупных международных спортивных соревнований: Олимпиад, Азиатских игр, чемпионатов мира и Азии…

«ФАБРИКА-КУХНЯ»

Мне устраивают экскурсию по территории лаборатории. Демонстрируют энергоустановки, резервные генераторы («на случай полного отключения электричества. Но такого в истории лабораторий еще не было»), показывают огромные – от пола до потолка – шкафы. В них хранятся результаты всех обследований за долгий период.

– К нам в любой момент могут приехать и попросить, к примеру, пробу номер 112, скажем, за 2007 год, – объясняет Талгат Талбаев. – И у нас не только должен остаться результат того анализа, но он также должен совпасть с тем результатом, что имеется у WADA!

В других помещениях размещено столько оборудования, что, находись там булгаковский поэт Бездомный, он непременно окрестил бы их «фабрикой-кухней». Самые разнообразные агрегаты двигаются, тихонько урчат, и разобраться во всем этом стороннему человеку не представляется возможным.

– Вот это, к примеру, аппарат, определяющий гемотрансфузию – переливали кровь человеку или нет, – поясняет Талгат Талбаев, указывая на черный аппарат, издалека напоминающий огромный ксерокс. – Вы, наверное, помните, что это такое.

Как же не помнить! В 2007-м именно в гемонтрансфузии был обвинен Александр Винокуров…

– Сколько же всего существует запрещенных допинговых веществ?

– Я не берусь назвать точное число. Но их тысячи. Каждый год WADA выпускает перечень запрещенных препаратов, в котором все виды допинга разделены на классы. А в конце стоит приписка: к ним (допингу. – Прим. ред.) относятся и вещества, сходные по биологическому действию и химическому строению.

25 ТЫСЯЧ ЗА ПРОБУ

Мы возвращаемся с импровизированной экскурсии, по пути пройдя мимо…двух кроватей, расположенных в коридоре.

– Это осталось после Азиады, – говорит Талгат Талбаев. – Помещений у нас пока мало, комнаты отдыха нет, вот и приходилось выкручиваться. Работа ведь велась круглосуточно: если обычные пробы мы анализируем в течение 10 рабочих дней, то во время крупных стартов по правилам WADA должны выдать результаты спустя 48 часов! Вот и представьте: соревнования заканчиваются, первые допинг-пробы доставляли около 11 вечера, а последние в полтретьего ночи – их привозили из Астаны. И в таком режиме мы работали почти 13 дней.

– Сколько всего было проанализировано допинг-проб?

– 309. Они хранятся в морозильнике. Если появятся к ним вопросы – мы проведем повторный анализ. Если нет, через три месяца их можно уничтожить.

– Все ли пробы оказались «чистыми»?

– Существует кодекс этики, который мы подписали. Хозяевами результатов анализов являются заказчики – а в нашем случае это Олимпийский совет Азии. Оглашать результаты мы не имеем права, потому что от этого может зависеть спортивная судьба человека. К тому же все сотрудники лаборатории подписывают документ о неразглашении, чтобы за чаем дома кто-нибудь что-нибудь не рассказал (улыбается).

– А как вы передаете результаты?

– С помощью шифров. Сейчас существует много способов закрыть информацию. Мы можем отправлять результаты и обычным факсом, но только в том случае, если будем уверены, что факс будет принимать именно тот человек, который и должен это сделать.

– В какую сумму обходится анализ одной пробы?

– 20–25 тысяч тенге. Столько стоил анализ одной пробы на зимних Азиатских играх-2011.

«ХИТРОСТИ» WADA

31 марта завершится полугодичная дисквалификация казахстанского велогонщика Андрея Зейца. Причина временного, но все же отстранения от спорта проста: неправильное заполнение документов о своем местонахождении.

– В стране должна быть национальная антидопинговая организация, раз уж мы подписали конвенцию, – комментирует ситуацию с Зейцем Талгат Талбаев. – И эта организация должна заниматься просветительской деятельностью в области правил, а также в создании нормативных актов. Но пока многие наши спортсмены далеки от хороших знаний антидопинговых правил. Конечно, элитные спортсмены, часто бывающие за рубежом, знают о них. В целом же в стране эти знания находятся на очень низком уровне.

– В отношении результатов на допинг есть множество слухов: что результаты разных пробирок можно поменять.

– Я вам расскажу, как есть: к нам приходят пробы в сопровождении протокола. Там указан пол спортсмена, вид спорта, а также шести- или семизначный код. Если это пробы тяжелоатлетов, то мы не знаем: какая именно пробирка Ильи Ильина, а какая спортсмена-перворазрядника.

– И если вдруг в пробе обнаружено запрещенное вещество…

– Мы обязаны докладывать WADA. Эта организация порой засылает свои пробы так, чтобы мы о них не знали. А потому в группе обычных проб могут оказаться так называемые «контрольные». И те, кто их заслал, ждут нашей реакции.

– Были ли подобные пробы во время зимней Азиады?

– Не знаю. Но директор китайской лаборатории говорил, что такое практиковалось на летних играх в Гуанчжоу. И узнал он об этом много позже.

– В какую же сумму выходит годичное содержание лаборатории?

– Это очень дорогостоящее дело, которое под силу не каждой стране. Оборудование, повторюсь, дорогое, стандартные вещества и реактивы дорогие. А вот зарплата сотрудников маленькая.

– Неужели специалисты от вас не бегут?

– Пока нам удается сохранить коллектив. Наши сотрудники обладают уникальной квалификацией, но получают они 50–60 тысяч тенге.

КТО ПРОВЕРЯЕТ КАЗАХСТАНСКИХ СПОРТСМЕНОВ

– Может ли зарабатывать антидопинговая лаборатория какими-то другими способами?

– WADA не приветствует коммерческую деятельность, не связанную с анализом проб. К примеру, анализ состава продуктов питания. Подобные предложения к нам поступают, но мы от них отказываемся.

– Если, скажем, Олимпийский комитет Узбекистана попросит вас проанализировать их пробы, пойдете навстречу?

– Да. WADA организовала в мире сеть так называемых региональных антидопинговых организаций. Мы входим в Центральную Азию, к которой, кроме нас, отнесли Кыргызстан, Узбекистан, Туркменистан, Таджикистан, Иран, Пакистан, Монголию и формально Афганистан.

И нашу лабораторию рекомендовали как базовую для этих стран. Те же иранцы пока отправляют свои пробы в другие лаборатории, но в апреле в Ташкенте пройдет совещание, на котором наш представитель призовет, чтобы пробы привозили к нам.

– Лаборатория существует уже 7 лет. За это время увеличилось количество проб, которые берутся у казахстанских спортсменов?

– Могу сказать, что количество проб возросло за последние три года.

– Федерация по какому из видов спорта работает с лабораторией наиболее тесно?

– Ох. Надо постараться вспомнить всех, чтобы на меня не обиделись. Могу сказать: тяжелая атлетика регулярно проверяет своих спортсменов, а также федерации бокса, дзюдо, борьбы, лыжных видов спорта, плавания, гребли. В общем, очень много!

– А федерация футбола своих игроков на допинг не проверяет?

– Она стоит особняком – с ней практически не приходилось работать. Но даже сама ФИФА только в последние года два стала сотрудничать с WАDА, согласившись с ее правилами. И сейчас в мире многие игроки проходят допинг-контроль, а вот пробы от футболистов к нам поступали не часто. По-моему, их было 2 или 4 в позапрошлом году.

– Как вы считаете: при наличии собственной аккредитованной лаборатории сократится ли количество допинг-скандалов с участием казахстанских спортсменов?

– Мне не очень нравится определение «скандал». В WADA подобное называют «допинговый случай». Так вот нам отправляют анализы спортсменов перед участием в крупных стартах. И если атлет попадется здесь – его будет ждать та же дисквалификация. Но на весь мир Казахстан как страна, спортсмены которой применяют допинг, не прозвучит. И я надеюсь, что количество подобных «случаев» будет все меньше и меньше.